Возможно всё - Страница 21

Дом он реконструирует прежде всего потому, что ему нужна перемена занятий, это своего рода отдых. Воздух вокруг замечательный, тишина и покой. Телефон отключен. Близких соседей нет. Реджинальд Хоггвардс не в счет.

— Знаешь, Миллисент, если смотреть из мансардного окна, то на горизонте будет виден холм с развалинами старой церкви и остатками древнего кладбища. Среди каменных надгробий одно принадлежит моему прапрадеду, тоже Роджеру, по прозвищу Счастливый. И вообще кругом столько простора… Хорошее место для семейного гнезда, для отдыха, только нет рядом подходящей работы.

— А где вы работаете в городе? — спросила девушка.

— Как где? Я же сто раз тебе сегодня говорил: я — финансист. Работаю в банке!

— А как он называется? У него есть название, у вашего банка?

— Конечно! «Роджер Банк», — ответил мужчина, отпивая красное вино из бокала. — Что, не нравится?

Милли промолчала, она думала о своем. Хотя глаза ее улыбались, на душе стало так грустно, так тяжело. Вот вам, пожалуйста! Теперь понятно, откуда этот вишневого цвета «ягуар», командный тон в голосе, фамильный дом и все прочее. Он богат. У него все в полном порядке. Какой он финансист или там бухгалтер? Банкир! Человек для нее недосягаемый, живущий в мире больших денег, встреч с членами правительства, банкетов в дорогих ресторанах… Как жестока и бессердечна жизнь! То посылает навстречу отъявленного мерзавца, то знакомит со звездочетом, то сводит с миллионером.

Конечно, он, Роджер Харткортворд, миллионер. Все банкиры обладают миллионными состояниями. А как по-другому, если человек владеет собственным банком? Такому соблазнить невинную девушку — раз плюнуть, он их, наверное, десятками водит по кафе, ресторанам и театрам, дарит им французские духи, поит шампанским. А потом бросает. Полные карманы денег, что хочет, то и делает.

Он смотрит на женщин, а те заглядывают к нему в карман, считают его деньги. Небось презирает своих поклонниц, поэтому у него насмешливые глаза. Все ясно, меня этот Харткортворд тоже презирает, а возится со мною, чтобы себя потешить!

За что ей такое наказание? Она теперь словно обречена ждать, что с ней произойдет дальше. Мышка, добровольно сунувшая мордочку в мышеловку… Но разве не на мужчине лежит ответственность за растленные девичьи души? На мужчине, конечно! Подумаешь, банк у него! Да хоть десять банков!

Неожиданно для самой себя у Миллисент вырвалось:

— А мне Диана Форрествуд письмо недавно прислала!

— Кто это? — обгладывая крылышко цыпленка, спросил Роджер.

— Вы не знаете Диану Форрествуд?! Стыдитесь, молодой человек! Диана гордость и надежда всей нации, она так поет, что пробирает до самой глубины души!

Миллисент внезапно порадовалась возможности показать, что и она, несмотря на молодой возраст, кое-что понимает и ценит в этом мире. Но он-то хорош! Не знать, кто такая Диана Форрествуд! Прямо снежный человек какой-то…

Он смолчал, когда она назвала его молодым человеком. Да он просто мальчишка неразвитый!

— У Дианы замечательный голос! Она поет прекрасные песни! На каждом концерте у нее новое удивительное платье, можно заглядеться, как она красива!

— Вот как? — искренне удивился Роджер. — И о чем же она поет?

— О любви, о чем же еще? — удивилась девушка. — А вот сейчас я дам послушать вам ее песни! Хотите?

— Хочу, Миллисент, хочу. — Роджер отодвинул тарелку и откровенно зевнул. — А потом, чур, я пойду спать. Рано утром мне нужно уехать, а до этого еще надо успеть познакомить тебя с рабочими, с мистером Редкнопом. Он мастер, будет тебе во всем помогать, а ты помогай ему. Тебя не обременит моя просьба встречать рабочих горячим завтраком и кофе? Они придут ровно в шесть утра. К шести завтрак должен быть на столе.

Миллисент оскорбил его зевок, и она мгновенно раздумала искать и демонстрировать кассету с песнями Дианы Форрествуд. И вообще глупость это выдавать Дианочку за свою подружку. В самом деле, в ответ на то письмо поп-звезды, где была карта с магазинами, она, Милли, настрочила еще несколько писем. Рассказала подробно о своей жизни, о любимых занятиях, об учебе на курсах.

Но певица на другие письма почему-то не стала отвечать. Разве так поступают близкие люди?

— Хорошо, к шести завтрак будет на столе, — суховато проговорила Миллисент. — Я тоже пойду спать. Помогите отнести мои вещи в комнату, где я поставила кресло-кровагь.

— Не расстраивайся, Милли! Песни Дианы мы послушаем потом! Не вешай носа!

Снова в его голосе — командные нотки. Он ничего не забывает. Неужели ему интересны современные песни, тогда зачем зевал и занудно начал инструктировать по поводу завтрашних планов? То про завтрак для рабочих, про какого-то мистера Редкнопа…

— Хорошо, песни послушаем потом. — Девушка во всем решила соглашаться с Роджером. Она устала. А соглашаться и не спорить — так удобнее.

— Миллисент, Милли, милая домоправительница! — Мужчина осторожно коснулся пальцами руки девушки, погладил нежную кожу запястья. — Мы обязательно закончим наш разговор. Потом. И помни, у меня нет желания тебя обидеть.

— Я верю вам, Роджер!

Ее удивило, обрадовало и напугало его прикосновение. Она испытала сложное, незнакомое чувство. Девушка боялась признаться себе, но ощущения ей понравились. Боже, ей захотелось продолжения… Как себя теперь следует вести, что говорить? Почему она не вскочила и не убежала стремглав?

Милли старалась не дышать, вслушиваясь в свои ощущения. Она не убирала своей руки, не пряталась от ласки.